Неточные совпадения
— Убивать ее не надо, точно; смерть и так свое возьмет. Вот хоть бы Мартын-плотник: жил Мартын-плотник, и не долго жил и помер; жена его теперь убивается о муже, о детках
малых… Против смерти ни человеку, ни
твари не слукавить. Смерть и не бежит, да и от нее не убежишь; да помогать ей не должно… А я соловушек не убиваю, — сохрани Господи! Я их не на муку ловлю, не на погибель их живота, а для удовольствия человеческого, на утешение и веселье.
Закрыв глаза, я вижу, как из жерла каменки, с ее серых булыжников густым потоком льются мохнатые пестрые
твари, наполняют
маленькую баню, дуют на свечу, высовывают озорниковато розовые языки. Это тоже смешно, но и жутко. Бабушка, качая головою, молчит минуту и вдруг снова точно вспыхнет вся.
Они в глазах дворян старых и
малых суть
твари, созданные на их угождение.
После часовой охоты все присели отдохнуть. Началась проверка добычи и оценка достоинств стрелков. Сарматов убил
меньше всех, но божился, что в молодости убивал влет ласточек пулей. Майзель расхвалил Brunehaut, которая так и просилась снова в болото; генерал рассматривал с сожалением убитых красивых птичек и удивлялся про себя, что люди могут находить приятного в этом избиении беззащитной и жалкой в своем бессилии пернатой
твари.
— То-то что могу! вот вы одну какую-нибудь крохотную блошинку изловите, да и кричите что мочи есть, что вот, дескать, одной блошицей
меньше, а того и не видите, что на то самое место сотни других блох из нечистоты выскакивают… такое уж, батюшка, удобное для этой
твари место…
Ползаешь, ползаешь перед барыней-то, то есть хуже, кажется, всякой
твари последней; ну, и выползаешь себе льготу
маленькую; сердцу-то своему отвагу и дашь.
Советник. Тем лучше. Ты своего не растеряешь; а это разве
малое тебе счастье, что ты иметь будешь такую свекровь, которая, мне кажется, превосходит всякую
тварь своими добротами.
Первая светская книга, которую
маленький герой наш, читая и читая, наизусть вытвердил, была Езоповы «Басни»: отчего во всю жизнь свою имел он редкое уважение к бессловесным
тварям, помня их умные рассуждения в книге греческого мудреца, и часто, видя глупости людей, жалел, что они не имеют благоразумия скотов Езоповых.
И она мне потом часто сама говорила: «Да, я знаю, что ты негодяй; ты — грязный человек, ты развратник, ты, кроме того, еще маленький-маленький, подленький человечишка, ты алкоголик, ты изменяешь мне с самыми низкими
тварями; ты всякой мало-мальски себя уважающей женщине должен быть омерзителен и физически и нравственно… и все-таки я люблю тебя.
Ликовала Мать-Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла, что Ярилиной любви ни конца ни края нет… Но по
малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли звери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей
твари дышащей и не дышащей…
Отсюда следует, что утвердительные имена Божий свойственны Ему лишь в бесконечно
малой степени (per infinitum diminute), ибо они прилагаются Ему лишь в соответствии каким-либо свойствам
тварей…
Так, в «
Малом гимне Атону» сказано: «Лучи твои создают глаза всех
тварей твоих» (Цит. по: Вавилов С. И. Глаз и солнце (О свете, Солнце и зрении).
И соблазн змея оказался реально осуществим, ибо стихия освобожденного ничто, прорвавшись в мир, окружила всякую
тварь ледяным холодом одиночества, разъединила всеединое и центростремительную силу превратила в центробежную: тогда родилось наше
малое я, которое раздувается в я космическое, весь мир считая своим престолом: во истину «будете как боги».
— Не то чтобы старики или косолапые какие, а все молодые ночевать просятся… Почему такое? И пущай бы только грелись, а то ведь черта тешат. Нет, баба, хитрей вашего бабьего рода на этом свете и
твари нет! Настоящего ума в вас — ни боже мой,
меньше, чем у скворца, зато хитрости бесовской — у-у-у! — спаси, царица небесная! Вон, звонит почта! Метель еще только начиналась, а уж я все твои мысли знал! Наведьмачила, паучиха!
— Не бойся, я в своем уме, и вот тебе тому доказательство: я вижу вдали и вблизи: от своего великого дела я перехожу к твоему бесконечно
маленькому, — потому что оно таково и есть, и ты его сам скоро будешь считать таковым же. Но как тебя эти жадные, скаредные, грошовые
твари совсем пересилили…
Даже мыши и те сгинули. Капельмейстер, чистоплюй, во все углы носом потыкал, — приказал в мышиные щели толченого стекла насыпать.
Тварь божия ему, вишь, помешала. Ну и ушли все скопом в лабаз соседний, не по стеклу ж танцевать. Лапки свои — не казенные. Совсем домовому обидно стало, как своей последней компании он решился. Ишь хлуп гусиный, — на
малое время до лагерного сбора с командой втиснулся, а распорядки заводит, будто он тут и помирать собрался.